Постукалочка. (Быль)

А что бы рассказать, пока время есть, пока больничная койка бока мне мнет?
Чего-то особо в память интересное из прошлого не приходит. Может, лопнул сосуд в голове, в том месте, которое за память отвечает?
Может все уже интересное рассказал? А интересно о неинтересном писать не умею?
Попробую о неинтересном.

А вы знаете, что такое постукалочка? Ну, может в иных краях и областях она по-другому называлась, или называется. У нас же ее называли именно так. Постукалочка. Казалось бы, безобидная детская шалость, но иногда эта шалость портила серьезно нервы иногда ни в чем неповинных людей.

Что это такое и как все это делалось.
В обычную швейную иглу вдевалась обычная нитка, лучше черного цвета, на конце вставленной нити вязался узелок, чтобы нить не выскочила обратно.
Отступаем от иголки сантиметров пятнадцать и привязываем гайку, желательно потяжелее, но чтобы не порвавшись, ее могла спокойно выдержать нитка.
Оружие поражения нервов селян и горожан изготовлено.

Далее уже идет тактика.
Выбираем окно спальни, где ночью отдыхают от тяжелого трудового дня в нашем случае селяне, тихо подбираемся к окну и в деревянную раму окна загоняем иглу. Это сделать нелегко. Во-первых, игла должна сидеть прочно, чтобы не выскочила при ведении боевых действий против сна мирных деревенских жителей. А во-вторых, это нужно сделать очень тихо, чтобы раньше времени не потревожить сон спящих.
Отматывая нить с катушки, отступаем в отдаленное укрытие, из которого при опасности можно незаметно и быстро смыться, приступаем к боевым действиям.

Натягиваем до упора нить, и отпускаем ее. И так несколько раз подряд с произвольным интервалом.
Что при этом происходит?
Натягивая нить, мы на нами рассчитанные пятнадцать сантиметров отводим от окна привязанную к нитке гайку. Отпуская нить, мы словно с этого расстояния не сильно бросаем гайку в стекло окна.
Что получается?
Правильно! Тук! А если три раза подряд? Тук-тук-тук! Вот вам и постукалочка.

В итоге, спит человек мирно, а тут ему в окошко… Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Человек просыпается, включает свет, подходит к окну, смотрит в него. Но ничего не видит, нить натянута. Недоуменно пожимает плечами, выключает свет, ложится. И спустя некоторое время… Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!
Человек может и на улицу выйти. А что он увидит? Заметить ночью черную нить и даже гайку на нитке очень тяжело.
Наконец, наигравшись, после трех-пяти заходов мы оставляли этот дом. Теперь оставалось незаметно снять свое оружие и ретироваться, чтобы повторить это в другом доме.

В деревне основная масса жителей была знакома с этой шалостью. Многие сами этим в детстве занимались. Поэтому редко кому из местных доставалось, в основном дачникам и приезжим. И то не всем, только тем, кто отметился каким-то негативом в нашей деревне против нас.
У нас поселилась новая семья. Они приехали откуда-то работать в местный совхоз. Муж, жена и дочка, лет десяти. Работали вновь поселившиеся в конторе совхоза. Местная власть, за неимением лучшего, поселила их временно в нашей деревне, сняв для них часть дома. Ничем, кроме того, что мужчина, как настоящий русский интеллигент любил иногда хорошо выпить, новые жильцы от местных жителей не отличались. Потому как основная масса мужской половины селян, как настоящая рабоче-крестьянская гвардия так же любила хорошо выпить.

И вот однажды мужчина из той семьи, находясь под хорошим градусом, что-то сказал о моем семейном положении. Меня тяжело было обидеть в детстве хворостиной, крапивой, кулаком, но запросто можно было обидеть словом или каким–то действием, направленным против моего самолюбия. Отчего вообще-то и сейчас я часто страдаю. Намекнуть мне на то, что я «безотцовщина», было неаккуратно с его стороны. У меня есть отец и он не хуже, а наверняка лучше других отцов. И не моя вина в том, что мои родители не смогли вместе жить. Я решил отомстить, отомстить постукалочкой.

Верные товарищи отказались подержать меня в моем «благородном» порыве. За что им постукалочка? Нормальные люди. Тем более, совсем недавно нас приглашали на день рождения их дочки, где обходились с нами как с полноправными членами общества, хорошо угостили, и мы впервые за тем столом испробовали вкус заморского фрукта, ананаса. Не знаю как все, но я точно впервые. И как я мог им объяснить за что?

Но в моем деле и один в поле воин. Я ночью, вооружившись всем необходимым иду «на вы», вернее «на они».

Колотил я гайкой по стеклу долго. Ни малейшей реакции. Меня бессовестно игнорировали. Не за этим я сюда пришел. Я перелезаю через забор, подхожу к окну и начинаю сам барабанить в него. Ни малейшего движения за стеклом. Все в этой семье носили очки, включая и девочку, значит, со зрением были у них проблемы. Но вот то, что они еще и тугие на уши, этого никто не знал.

Я присаживаюсь, начинаю вспоминать расположения внутренних помещений этой части дома. Я бывал там в последний раз на упомянутом мною дне рождения.
За окном якобы спаленка, в ней отгорожен небольшой закуток, где спит девочка, за дверью прихожая, она же вроде как гостиная, в ней нам накрывали стол, и там стоит… Диван! Диван. Может они не в спальне спят, а в той прихожей на диване? Дверь в спаленку закрыта, и они не слышат меня. Но в прихожей нет окна, но там есть дверь в терраску.
Я огибаю угол дома, подхожу к деревянной двери террасы и начинаю колотить в нее. Дерево не стекло, здесь можно и со всей силы. Ни малейшей реакции.

Мне уже не по себе, я поворачиваюсь к двери спиной и что есть силы начинаю долбить по двери пяткой. После третьего захода, пятка моя проскакивает дальше привычного мне расстояния и ударяется во что-то мягче дерева двери. Я оборачиваюсь, надо мною весит несвежее лицо хозяина дома, без очков, поэтому мне почти незнакомое. Еле шевеля губами, потирая ушибленную мною голень, лицо спрашивает:
— Чего? Утро уже?
— Да, — выдыхаю я: — На работу пора.
Лицо кивает и скрывается за дверью террасы. Я же включаю повышенную передачу, срываюсь с места и прячусь за деревом на другой стороне улицы.

Минут через пять. Разбуженный мною мужчина вышел в трусах на улицу с сигаретой и бутылкой, выпил, покурил, попробовал что-то спеть, у него не получилось ничего, он тяжело поднялся, и с трудом передвигаясь, скрылся от меня за дверью террасы.

Я убежал домой.

Видно в этот день его супруга с дочерью ночевала не дома, что бывало, как я потом узнал. Выпив, русский интеллигент, не найдя достойного противника, иногда начинает знакомить с законами диалектического материализма свою супругу. Что не каждой женщине нравится.

То ли он ничего не помнил, то ли без очков он очень плохо видел, но меня суровое возмездие за совершенное мною деяние потом не настигло.